Продолжает развиваться скандальная ситуация вокруг предстоящих XXIV зимних Олимпийских игр в Пекине и так называемого «политического бойкота», инициаторами которого стали Соединённые Штаты. На сегодняшний день, не считая самих США, к демаршу присоединились ещё 7 государств. В их числе Великобритания, Канада, Новая Зеландия, Австралия, Литва, частично признанная Республика Косово
Последним выразил свою солидарность с позицией Вашингтона президент Эстонии Алар Карис. Впрочем, вполне вероятно, что приведённый выше список окажется в итоге неполным – союзники и партнёры Соединённых Штатов продолжают постепенно определяться со своей позицией, так что можно ожидать новых заявлений официальных лиц.
Кроме того, условия продолжающейся пандемии создают здесь дополнительное поле для манёвра. Правительства нескольких стран, например Австрии, уже высказались в том духе, что их делегации будут состоять исключительно из спортсменов, но не по политическим, а сугубо гигиеническо-медицинским причинам. Не поедут в Пекин и лидеры Бельгии – это подтвердил на слушаниях в бельгийском парламенте премьер-министр страны Александр де Кроо. Однако само слово «бойкот» при этом произнесено не было…
Разумеется, есть и те, кто однозначно отказался идти в фарватере избранной Вашингтоном линии. В том числе это и страны, традиционно поддерживающие дружественные и даже тесные отношения с США. Скажем президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин прямо сказал, что его страна не рассматривает вариант дипломатического бойкота Олимпийских игр. С изрядной долей скепсиса на инициативу американской стороны смотрят пока и ключевые державы Европейского Союза. Пожалуй, делать далекоидущие выводы относительно непрочности активно выстраиваемых Соединёнными Штатами в последние годы механизмов «сдерживания» Китая, неготовности, в том числе и близких друзей Вашингтона сходу портить отношения с могущественной КНР, пока не стоит. Прежде всего, по той причине, что сложно оценить меру настойчивости и заинтересованности самого Вашингтона. Тем более, что и в самом американском истеблишменте задумка изначально была воспринята с энтузиазмом далеко не всеми.
Но что можно отметить совершенно точно – перед нами очередной тревожный признак роста глобальной напряженности, которую уже не только отдельные эксперты, но и ведущие СМИ всё чаще называют Холодной войной 2.0. Титульной причиной объявленного бойкота выступают якобы вопиющие нарушения прав человека в Синцзянь-Уйгурском автономном районе, населенном уйгурами.
Проблема сама по себе, мягко говоря, не новая. Заявления о якобы этноциде, или вовсе геноциде тюрко-мусульманского населения СУАР периодически делаются странами Запада с 2014 года. Даже если предположить, что некие насильственные действия действительно совершаются руководством КНР, в текущем году ситуация не претерпела никаких изменений. По крайней мере, информацию, свидетельствующую об этом, никто не придавал гласности – в том числе и в Соединённых Штатах.
Зато сами США предприняли в текущем году весьма серьёзный и громкий ход, не имеющий прецедентов с эпохи 1940-1950-х – выступили инициаторами формирования нового юридически закреплённого военного альянса. Антикитайская направленность созданного 15 сентября 2021 года AUKUS (акроним, образованный по составу участников Australia, United Kingdom, United States), по существу, не скрывается. В том же ряду – возросшая дипломатическая активность вокруг Тайваня. Официально Вашингтон продолжает сохранять приверженность принципу «одного Китая», отказывая островному правительству в полноценном признании. Между тем это не мешает американцам наращивать объёмы как экономического, так и оборонного сотрудничества с отколовшейся от материка территорией.
В свою очередь КНР стремительно наращивает военно-морскую компоненту вооруженных сил и всё более ясно даёт понять через официальную прессу, что вопрос возвращения Тайваня «в родную гавань», так или иначе, окажется решен в ближайшие годы.
Суета вокруг олимпийских игр мало влияет на соотношение сил в регионе Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей. Вместе с тем в качестве повода для резкого обострения конфликта, перевода его в новую фазу, такого рода публичные дипломатические «пощёчины» подходят больше, нежели закладка пары-тройки новых атомных субмарин. И это не может не вызывать беспокойства.
Другой аспект истории с «политическим бойкотом» — всё более явственно дающие себя знать противоречия в современном олимпийском движении, а также мировом спорте в целом. Пьер де Кубертен возродил в обновлённом виде античную традицию уже 125 лет тому назад – и планета успела очень сильно измениться за это время. Едва ли барон мог предвидеть, к примеру, те гендерные страсти, что всё сильнее бушуют в наши дни, когда вчерашние атлеты-мужчины, по-новому осознавшие себя, требуют допустить их до состязаний прекрасного пола. Всё более изощрённые виды и формы допинга, факты коррупции в среде крупных спортивных функционеров.
Мощный удар по олимпийскому движению нанесла и эпидемия коронавируса. Дошло до того, что впервые за многие десятилетия начал всерьёз обсуждаться вопрос: а нужны ли вообще человечеству Игры? Одним словом, осложнения в преддверии Олимпиады 2022 – определённо не то, что нужно Международному олимпийскому комитету.
Сам по себе бойкот для олимпийского движения — вещь почти привычная. Только очень наивные люди продолжают в XXI веке утверждать, что спорт вне политики. Атлеты с их достижениями воплощают силу и динамизм выставившего их государства. Уже нацисты в 1936 прекрасно видели и использовали пропагандистский потенциал большого спорта. Собственно, вспоминая Игры в Германии, многие ставили под вопрос этичность проведения состязаний в стране, где уже вышли в свет Нюрнбергские расовые законы. В США в Нью-Йорке был создан Совет борьбы за перенесение Олимпиады из Берлина в Барселону. Бойкот не состоялся, и, тем не менее, начало во многом было положено.
Отечественному читателю памятна наша Олимпиада-80, которую, как известно, проигнорировали Соединённые Штаты и часть их союзников (в то время как другая – большинство государств Западной Европы – предпочла выступить под нейтральным, олимпийским флагом). Между тем масштабный бойкот имел место быть четыре года назад – в Монреале, когда 26 африканских стран знак протеста против возобновления контактов МОК с ЮАР, где господствовал расистский режим апартеида, отказались принимать участие в Играх. К слову, не было в Канаде в 1976 году и китайцев – ни континентальных, ни выходцев с Тайваня, из-за продолжающихся споров относительно того, кто же из них может легитимно представлять Поднебесную.
Вопрос о том, что сборная КНР является единственным легитимным представителем Китая, был решён МОК лишь в ноябре 1976 года. Наконец, когда государства социалистического лагеря в ответ на бойкот Олимпиады в Москве отказались выступать в Лос-Анджелесе, в регламент Международного олимпийского комитета с подачи его тогдашнего президента Хуана Антонио Самаранча были внесены изменения. Согласно им в отношении национальных олимпийских комитетов, принимающих участие в бойкоте олимпийских игр, могут быть введены санкции вплоть до приостановки их членства в МОК и дисквалификации соответствующих сборных на одну или несколько будущих Олимпиад.
В этом отношении примечательны разъяснения, данные текущим составом МОК. Комитет не стал осуждать США за политический бойкот Олимпиады в Пекине. «Присутствие правительственных чиновников и дипломатов — это чисто политическое решение каждого правительства, к которому МОК в своем политическом нейтралитете относится с полным уважением», — вот сжатая суть данного МОК комментария.
Хотя после 1984 года действительно масштабных случаев бойкота пока не было, общая политизация олимпийского движения отнюдь не сократилась с 1970-1980-х годов. Скорее она просто сделалась более односторонней. Положение Российского олимпийского комитета с 2015 года и вспыхнувшего тогда допингового скандала остаётся непрочным и двойственным. Дискриминация отечественных атлетов, лишенных права на государственный флаг и гимн, всякую демонстрацию своей государственной принадлежности, основанная на, мягко говоря, небезупречном с точки зрения его доказательной базы «докладе Макларена», продолжается. Она дала себя знать и в Токио этим летом. При этом у топовых западных спортсменов неизменно находятся оправдывающие их «медицинские исключения». Претенденты на звание чемпионов усиленно борются кто с астмой, кто с депрессией, кто с совсем уж экзотическим состояниями и синдромами, названия которых вовсе окажутся незнакомы большинству обывателей. Право, какая тяга к большому спорту у людей с, если верить бумагам, начисто подорванным здоровьем.
Складывается ощущение, что олимпийское движение утратило тот отсылающий к древнему образцу ореол всеобщего примиряющего праздника, который особенно ценил барон де Кубертен. Игры не только не гасят полыхающие по всей планете чреватые насилием кризисы, а порождают новые. Отдельно и долго можно говорить о коммерциализации Олимпиады. Но общий вывод, который, можно сделать, это особый статус и авторитет Игр поддерживается в настоящее время больше в силу традиции, нежели каких-либо единственно им присущих особенностей. И пусть в апреле 2021 года исполком Международного олимпийского комитета поддержал предложение его главы Томаса Баха о дополнении знаменитого девиза «Быстрее, выше, сильнее!» словом «вместе», это едва ли могло реально разрешить все проблемы и придать олимпийскому движению желанного единства.
В этом смысле можно вспомнить, что на протяжении XX столетия у олимпийского движения неоднократно появлялись достаточно сильные конкуренты. Сравнительно экзотические Игры новых развивающихся сил, которые продвигал лидер Индонезии Сукарно, соседствуют в этом списке с куда более успешными и массовыми начинаниями. Пять раз прошли так называемые Игры Доброй воли, сумевшие на пике привлечь 3000 атлетов из более чем 70 стран. Богатый опыт проведения такого рода мероприятий есть у России. С 1957 ежегодного проводилась Спартакиада социалистических стран. В 1984 году, вместо Лос-Анджелеса спортсмены из СССР, Болгарии, Венгрии, ГДР, КНДР, Кубы, Монголии, Польши и Чехословакии состязались в ходе так называемых Игр Дружба-84.
«О спорт, ты – мир», — эту историческую фразу Пьер де Кубертен произнёс в 1912 году. Возможно сейчас, в XXI столетии, олимпийское движение, чтобы возвратиться к своим благородным истокам, должно столкнуться не только с критикой, как правило, пропадающей втуне, а с конкуренцией? Монополизация редко доводит до добра, какую сферу деятельности ни возьми. В любом случае, чем больше скандалов вспыхивает вокруг Олимпийских игр, тем больше вероятность, что иные форматы – полузабытые старые, либо совершенно новые, появятся на нашем веку.
